По приезду в тюрьму всех арестованных (меня, еврейку, которая приехала оформлять документы по рекомендации израильского посольства, беларуску, украинку, русскую и молдаванку) под конвоем завели в здание. Там нас отвели к врачу на осмотр, который, например, мне задал всего один вопрос: «Дэныс, хау олд а ю?» и на этом осмотр закончился, длился он максимум десять секунд. После этого нам выдали полотенца и некоторым постельное бельё, двум женщинам, которые попросили подушки, выдали одеяла и полицейские показали, что их можно использовать как подушки.
Меня завели в камеру. В камере не было чистого постельного белья, а на пустой кровати лежало несколько слоёв грязных использованных простыней — классическая тюремная камера: затхлое помещение, нары. В камеру я зашёл со словами: «кто тут пахан? чей будет?», все посмеялись и мы начали знакомиться: беларус, три молдаванина и грузин. Камера — сплошной рассадник инфекций, антисанитарные условия: грязь, мусор, грибок в туалетном помещении, неприятный запах, если быть точнее — вонь, хоть окно и было открыто (окно было открыто и ночью, хотя температура за окном была примерно 5 градусов). Все стены изрисованы названиями городов и сроком «отсидки»: 95% — города стран бывших союзных республик, пару названий городов Северной Африки, название румынского города. Это своего рода «стена плача». В течение нескольких лет люди, попавшие под депортацию, пишут на стенах камеры, как они там оказались. Оставляют, мягко говоря, нелестные отзывы о сотрудниках аэропорта и условиях содержания.
Находясь в этой тюрьме я требовал предоставить мне переводчика, так как по-русски говорило всего несколько «вертухаев», но ни меня, ни других арестованных они не слушали, а неадекватно кричали, чтобы мы замолчали. Требовал права на телефонный звонок, адвоката, уведомления российского консула о моём задержании — по всем своим требованиям я был послан в известное место. Когда я задавал вопросы и требовал переводчика, мне отвечали «нэ понымаю по-русскы, иврит».
Три раза в день нас под конвоем выводили на закрытую территорию на прогулку, при этом в конвое было минимум четыре полицейских, а арестованных — пять-шесть человек. Прогулка длилась примерно десять минут. Три раза в день приносили по сэндвичу из чёрствого хлеба с засохшим сыром и вялым листом салата, завёрнутому в целлофан, и два ковша: в одном вода, в другом чай.
При каждой возможности я требовал соблюдения своих прав, полицейских это невероятно бесило, по их виду можно было понять, что они на грани, а чуть позже пару раз ко мне борзо подходили и угрожали кулаком, но меня это не очень удивило, поэтому я продолжил. Так как права мои соблюдать никто не собирался, а требованиями об их соблюдении подтёрлись я стал требовать пиццу, на что один из «вертухаев», говорящих по-русски, спрашивал есть ли у меня деньги, когда услышал, что только на карте закатывал глаза и говорил, что нужны деньги, «бабки давай», я, вот, даже не знаю о взятке ли он говорил или мне показалось. Я же настаивал на том, что пиццу должно оплатить израильское государство.
Под вечер грузин предложил вызвать врача, якобы ему стало плохо. Мы позвали полицейских, около десяти минут стучали в дверь, после их прихода мы, играя в пантомиму и всеми возможными словами, показывали им, что человеку плохо, нужен врач, что у него проблемы с сердцем, грузин подыгрывал, болезненно лежа и издавая умирающие звуки. Полицейские поняли, что нужен врач, кому он нужен, сказали нам, что сейчас врач подойдёт и быстрым шагом ушли. Мы остались в ожидании врача. Врач пришёл только на следующий день, примерно около 10-11 часов утра…
Проснувшись утром от холода, через пару часов нам принести завтрак: те же сэндвичи и вода, кажется (я там так ничего и не ел и не пил). Мы ждали утреннюю прогулку, дождавшись, мы вышли из камеры, оставив её для уборки. Когда мы вернулись я был несколько удивлён — примерно 50% мусора и грязи оставалось в камере после уборки, а на полу возле двери в туалетное помещение лежала какая-то тряпка, присмотревшись, я увидел мокрое белое полотенце, сложенное как под коврик для ног, но каково же было моё удивление, когда я увидел, что это одно из полотенец, находящихся в камере и лежавшее на одной из кровати. То есть пол в камере был вымыт одним из тех полотенец, которые выдают при «вселении» в камеру и эти полотенца не одноразовые!
К слову сказать, я всё время думал о том, как бы всё это снять на фото. При «вселении» в камеру все вещи изымают и они находятся в комнате хранения (ну как комната, это просто помещение на первом этаже без двери, куда может зайти любой полицейский или другой сотрудник). У меня остались на руке Apple Watch, но полностью разряженные… Чуть позже под предлогом того, что у меня брикеты и мне нужно чистить зубы я уговорил одного из «вертухаев», говорящих по-русски, дать мне возможность взять зубную щётку и пасту, которые лежали в моих вещах. Он согласился и повёл меня к багажу. Там я взял все необходимые вещи и стал говорить, что у меня разрядились часы, которые измеряют пульс, сердечный ритм, что я болен и мне нужно это контролировать. Он разрешил мне взять зарядку, но без Power bank, часы я поставил на зарядку в его кабинете, он спросил с быстрой зарядкой ли они, я подтвердил и он обещал через десять минут их мне вернуть. Обрадовавшись, что попался какой-то олух, я с высоко поднятой головой пошёл в камеру.
Оказалось, что он меня обманул: ни через десять, ни через час часы я не получил. Даже наоборот, при выезде нам пришлось вместе с другими арестантами практически отбивать эти часы, ведь полицейские отказывались их возвращать.
Ближе к полудню мы направились в аэропорт. Возле специального гейта для депортированных у нас проверили вещи. Нас конвоировали два полицейских, которые ещё будучи в тюрьме ко мне не очень дружелюбно относились. В итоге когда мы стояли и ждали очередь от них поступали в наш адрес какие-то насмешки, смотря на нас они смеялись, показывали на нас пальцами и смешки продолжались, один полицейский, у которого я требовал переводчика, покрутил пальцем возле виска и сказал «стьюпид» в мою сторону, я спросил в своём ли он уме, после этого он силой прижал меня к другому полицейскому и при всех в этом зале на видеокамеру ударил коленом мне в пах и кулаком в плечо, начал что-то кричать на иврите, после этого ушёл. Рядом стоявшие арестованные проговорили, что он сейчас будет оформлять штраф за оскорбление полицейского. Через несколько минут он вернулся и неадекватно стоял рядом и смотрел на нас. Штрафа никакого не было.
Пару часов мы проездили по аэропорту, сначала, видимо, они не могли найти самолёт, после поочерёдно сходили в столовую, пока мы с отсутствующим кондиционером находились за решёткой в машине и изливались потом.
Наконец, мы дождались своей депортации. Нас завели в самолёт и мы, обрадовавшись, заняли свои места в ожидании отправления рейса.